Специфика литературной позиции Зайцева определялась его промежуточным положением между участниками литературного объединения «Среда», твердо приверженного заветам русской реалистической классики, и явным тяготением к символизму, которым во многом определялась и проблематика его первых произведений, и их построение в форме, называемой автором «бессюжетным рассказом-поэмой». В ранних сборниках Зайцева (Рассказы. Книга 2-я, 1909) заметно влияние К.Гамсуна. Вместе с тем уже на начальном этапе творчества ощутимо сильное воздействие Чехова, предопределяющее выбор героя: это интеллигент, который всегда находится в разладе с окружающим прозаичным миром, не расстался с мечтами об иной, истинно одухотворенной форме существования и способен, вопреки своим тягостным будням, устремляться к недостижимому высокому идеалу. Присутствие Чехова особенно заметно в драматургии Зайцева, где выделяется пьеса Усадьба Ланиных (1914), ставшая режиссерским дебютом Е.Б.Вахтангова.
В 1904 Зайцев впервые посетил Италию, подолгу жил там в годы перед Первой мировой войной и считал эту страну своей второй духовной родиной. Итальянские впечатления подсказали сюжеты нескольких его рассказов (сборник Рафаэль, 1922, к которому примыкает цикл очерков Италия, печатавшихся с 1907) и до конца жизни писателя продолжали питать его творчество.
Своим главным произведением русского периода Зайцев не раз называл повесть Голубая звезда (1918), расцененную им как «прощание с прошлым». Повесть воссоздает историю любви героя, мечтателя и искателя высшей духовной правды, к девушке, которая напоминает тургеневских героинь. Фоном этой любви становится интеллектуальная и художественная жизнь московской среды, которая в предчувствии приближающихся грозных исторических событий пытается обрести для себя прочные нравственные опоры и духовные ориентиры, однако уже чувствует, что уходит весь ее устоявшийся быт и впереди полоса тяжелых потрясений. Этот мотив присутствует и в сборнике рассказов, порою сближающихся со стихотворениями в прозе, Улица св. Николая (1923), первой книге Зайцева, увидевшей свет после его исхода из России.
В годы Первой мировой войны Зайцев окончил Александровское военное училище и сразу после Февральской революции был произведен в офицеры, однако не попал на фронт и с августа 1917 по 1921 жил в своем калужском поместье Притыкино. По возвращении в Москву был избран председателем Московского отделения Всероссийского союза писателей, работал в Кооперативной лавке писателей и в «Studio Italiano». Получив разрешение ввиду болезни уехать за границу, Зайцев обосновался в Берлине, откуда переехал в Париж.
К этому времени он уже пережил сильное влияние религиозной философии В.Соловьева и Н.Бердяева, которые, по его позднейшим свидетельствам, пробили «пантеистическое одеяние юности» и дали сильный «толчок к вере». О новом мироощущении Зайцева свидетельствуют написанные им в 1920-е годы «житийные портреты» (Алексей Божий человек, Препродобный Сергий Радонежский, оба 1925) и очерки о странствиях к святым местам (Афон, 1928, Валаам, 1936).
Такие же настроения преобладают и в романах, относящихся к периоду эмиграции. Среди них выделяется Золотой узор (1926), где герои, испытавшие на себе все ужасы недавнего лихолетья, приходят к мысли, что «Россия несет кару искупления... Не надо жалеть о прошедшем. Столько грешного и недостойного в нем».
Автобиографическая тетралогия Путешествие Глеба (1937–1953) воссоздает детские и юношеские годы героя, совпавшие со временем надвигающегося перелома в судьбах России. Проведя героя знакомыми путями, которые ведут от земного к вечному, Зайцев обрывает повествование, когда оно достигло 1930-х годов, а герой ощутил провиденциальный смысл, заключенный в совпадении его имени с именем великомученика, особенно чтимого русской церковью. Часто сопоставляемая в критике с Жизнью Арсеньева тетралогия Зайцева действительно имеет общие черты с произведением И.А.Бунина, хотя в ней приглушено чувственное начало, которое почти отсутствует даже в третьем томе – Юность (1950), где рассказана история трудной любви Глеба и Элли (под этим именем изображена жена Зайцева В.А.Орешникова; ей и В.Н.Буниной посвящены его Повесть о Вере, 1968, и Другая Вера, 1969).
Обобщая опыт русской эмиграции в статье, приуроченной к 25-летию своего отъезда из Москвы, Зайцев выразил основную тему всего созданного им после того, как он покинул родину: «Мы – капля России... как бы нищи и бесправны ни были, никогда никому не уступим высших ценностей, которые суть ценности духа». Этот мотив главенствует и в его публицистике (особенно примечателен цикл статей в газете «Возрождение» осенью 1939 – весной 1940, впоследствии изданный под общим заглавием Дни), и особенно в мемуарной прозе, занимающей основное место в последний период творчества писателя. Книги воспоминаний Зайцева Москва (1939) и Далекое (1965) содержат целостный и яркий портрет предреволюционной эпохи, запечатленной в ее идейном брожении и в богатстве ее духовной жизни. Зайцев проявил себя как истинный мастер литературного портрета, нередко, как в главах о Бунине или о З.Гиппиус, подводящего объективный итог сложным отношениям, которые связывали мемуариста с этими людьми на протяжении десятков лет.
В эмиграции Зайцевым созданы также романизированные биографии трех русских классиков: Жизнь Тургенева (1932), Жуковский (1951), Чехов (1954), в которых предпринят опыт реконструкции духовного мира и творческого процесса каждого из этих писателей.
Зайцеву принадлежат переводы Ватека У.Бекфорда (1912), Ада Данте (ритмической прозой, 1913–1918, опубликован в 1961), Искушения святого Антония и Простого сердца Г.Флобера.
Умер Зайцев в Париже 22 января 1972.
См. также РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
Зайцев Б.К. Далекое. М., 1991
Русские писатели 1800–1917, т. 2. М., 1992
Зайцев Б.К. Дни. Париж – М., 1995
Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918–1940, т. 1. М., 1998
Зайцев Б.К. Собрание сочинений, тт. 1–8. М., 1999–2000
