Примкнул к символизму еще в студенческие годы, став одним из самых последовательных его представителей в изобразительном искусстве начала 20 в. Значительная часть его композиций 1910-х годов сложилась в серию Сказки и сны. Часто работал цветной тушью, акварелью, гуашью и темперой, создавая ирреальные и зыбкие красочные феерии (Озеро фей, 1906, Третьяковская галерея, Москва; Комета, 1907, Музей Сарьяна, Ереван; Пантеры, 1907, Картинная галерея Армении, Ереван). Впечатления Средиземноморья и Востока слагаются – отчасти под воздействием французского фовизма – в более плотные цветовые гаммы и четкие силуэты, теснее связанные с конкретной натурой (Улица. Полдень. Константинополь, 1910; Финиковая пальма, 1911; обе – в Третьяковской галерее), однако мастер сохраняет верность поэтике легенды и притчи.
После октябрьской революции 1917, с переездом на историческую родину, эти красочные легенды обретают подчеркнуто национально-романтичный характер: «сны о Востоке» превращаются в «сны об Армении». Своеобразным манифестом этого обращения к Закавказью как главному источнику вдохновения стали эскизы занавеса для Драматического театра в Ереване и композиционно связанное с ними красочное панно Армения (1923, Картинная галерея, Ереван) – с величавой и в то же время символически-условной панорамой гор, залитых ярким солнцем.
Притчевое начало органично входит во многие работы Сарьяна, – о чем свидетельствует, в частности, сквозной мотив маски, порой лукаво дублирующей героев (в картинах Поэт Е.Чаренц, 1923, Музей литературы и искусства, Ереван; Моя семья, 1929, Третьяковская галерея; Автопортрет с маской, 1933, Музей искусства народов Востока, Москва). При этом Сарьяну на протяжении всей его жизни удавалось сохранить удивительную творческую искренность, поскольку его образы, даже те, что получали сугубо официальный статус (монументально-декоративные панно для советского павильона на Всемирной выставке в Париже, 1937, и для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, 1939; цикл из 7 картин Моя Родина, 1952–1958, за которую он был удостоен Ленинской премии 1961, неизменно таили в себе оттенок волшебного видения-мечты, – легкой мечты, отнюдь не навязывающей себя в качестве программной догмы. Вольная стихия творчества в равной мере пронизывает и портреты Сарьяна (Р.Симонов, 1939, Музей искусств народов Востока; И.Орбели, 1943, Картинная галерея Армении), и его сценографию (опера Алмаст А.Спендиарова в Театре оперы и балета имени Спендиарова в Ереване, 1938–1939; Сталинская премия 1941), и натюрморты с букетами цветов.
В поздние годы мастер (удостоенный в 1965 звания Героя Социалистического Труда) сохранил живую энергию художественного поиска: он как бы вновь вернулся к впечатлениям юности, создав в 1960-е годы цикл «сказочных» пейзажей с фольклорно-мифологическими мотивами (музей Сарьяна). Будучи, подобно С.Т.Коненкову в России, человеком-легендой, олицетворяющим «серебряный век», он неизменно притягивал к себе молодежь.
Умер Сарьян в Ереване 5 мая 1972.
См. также ГОЛУБАЯ РОЗА.
Сарьян М. Из моей жизни. Ереван, 1980
Сарьян об искусстве. Ереван, 1980
О Сарьяне. Страницы художественной критики. Отзывы современников. Ереван, 1980
