Термин «лексема», предложенный в 1918 А.М.Пешковским и вошедший в Грамматический словарь Н.Н.Дурново (1924), в дальнейшем получил содержательное наполнение в трудах В.В.Виноградова (1938, 1944, 1947), А.И.Смирницкого (1954, 1955) и А.А.Зализняка (1967), разрабатывавших критерии парадигматического разграничения и отождествления реально встречающихся в речи «эмпирических» слов, т.е. отнесения их к одной или к разным лексемам. При сохранении единства понятия «слово» термин «лексема» дает возможность разграничить его парадигматические свойства (и тогда употребляется термин «лексема») и его синтагматические свойства (в этом случае употребляется термин «словоформа»). Термин «лексема» в этом смысле употребляется большинством отечественных авторов (Т.В.Булыгиной, И.Г.Милославским, А.К.Поливановой и др.).
Лексема как абстрактная единица языка реализуется в тексте своими конкретными вхождениями (экземплярами); текстовый экземпляр лексемы иногда называют «лексом» (Ю.С.Маслов); количество лексов (т.е. словоупотреблений) одной лексемы в данном тексте (или в корпусе текстов, или в речевом фрагменте) называется ее частотностью, измеряется в лексической статистике и описывается в частотных словарях.
Отвлечение от грамматических форм проявляется у лексемы в том, что словоформы, различающиеся только грамматических значением, например «стола – столу» и т.п., не считаются отдельными лексемами, но образуют парадигму, т.е. систему грамматических «аллолексем» (Ю.С.Маслов) (т.е. словоформ одной лексемы). С парадигматической точки зрения лексема во флективных языках представляет собой результат абстракции отождествления словоформ, реально встречающихся в речи. «Исходная» (словарная) грамматическая форма лексемы, помещаемой в словаре в качестве заголовка словарной статьи, в действительности есть лишь одна из форм, условно представляющая лексему (С.Е.Яхонтов). Противопоставление лексемы словоформе, выработанное на материале флективных языков, не может механически переноситься на агглютинативные и изолирующие языки, так как ведет к искусственным решениям (постулирование многочисленных нулевых аффиксов, грамматической омонимии и пр.).
Отвлечение от отдельных лексических значений проявляется в том, что лексико-семантические варианты, различающиеся только по смыслу и лишь частично, не считаются отдельными лексемами (ср. трактовку А.А.Потебни, который считал, что «малейшее изменение в значении слова делает его уже другим словом»), а образуют единую систему «слово-значений» («лексико-семантических вариантов», по Смирницкому, или «семантических аллолексем», по Маслову) данной лексемы.
Формальное единство лексемы обеспечивается единством словоизменительной основы ее словоформ, принадлежностью к определенной части речи (единством так называемого категориального значения), принадлежностью к определенному словоизменительному типу, а смысловое единство – семантической связью между отдельными лексико-семантическими вариантами одной лексемы. Единство словоизменительной основы в рамках одной лексемы может нарушаться лишь в исключительных случаях – при словоизменительном супплетивизме и гетероклизии, а также у так называемых морфологических и фонетических «дублетов» типа калоша – галоша, кóмпас – компáс, прочесть – прочитать, которые традиционно считаются вариантами одной лексемы.
Принадлежность к одной части речи дифференцирует образования по категориальной конверсии как различные лексемы: ср. рус. вокруг1 (предлог) – вокруг2 (наречие), англ. early1 (наречие) – early2 (прилагательное); однако в некоторых концепциях допускается принадлежность словоформ одной лексемы к разным частям речи.
В большинстве случаев слова, представляющие одну лексему, не различаются также значениями других классифицирующих синтаксических признаков (например, рода, одушевленности, переходности и прочих).
Однако члены соответствующих минимальных различительных пар, например, сирота1 (муж. р.) – сирота2 (жен. р.), он1 (одуш.) – он2 (неодуш.), клевать1 (перех.) – клевать2 (неперех.), принято объединять в одну лексему «скрещенного» (двойственного, гибридного) типа; особенно часто таким образом (как внутрилексемные) принято трактовать различия между косвенными (несловарными, неисходными) формами парадигмы.
Требование лексико-семантической близости «лексико-семантических вариантов» одной лексемы обычно запрещает объединять в одну лексему лексические омонимы.
В концепции Ю.С.Маслова лексема (как минимальная синтагма, или потенциальнымй минимум высказывания) отличается от глоссемы (как минимальной подвижной единицы). В отличие от глоссем (которые бывают самостоятельными и служебными), лексемы бывают не только простые, но и составные, или аналитические; последние состоят из нескольких подвижных элементов (глоссем): ср. англ. to pride oneself «гордиться», рус. железная дорога, как пить дать (а их экземпляры считаются составными лексами). Но и простая лексема нередко может реализоваться аналитическими (составными) аллолексемами: ср. аналитические аллолексемы существительных (предложно-падежные формы типа на столе, артиклевые формы типа the table), глаголов (сочетания со вспомогательными глаголами), прилагательных и наречий (аналитические формы степеней сравнения).
Термин «лексема» в значении, близком к тому, в котором он используется большинством отечественных языковедов, употребляется английскими учеными Дж.Лайонзом (с 1963) и П.Мэтьюзом (с 1965).
В американской лингвистике термин «лексема» используется начиная с Б.Уорфа (с 1938), причем в нескольких не всегда четко определенных значениях. Например, У.Вайнрайх (1966) понимает под лексемой любую идиоматическую (словарную) единицу, которая может состоять как из одного, так и из нескольких слов (ср., например, седьмая вода на киселе).
Во французской лингвистике распространено еще одно понимание термина «лексема», предложенное А.Мартине (1963): лексема противопоставляется морфеме как знаменательный элемент служебному. Синтагматические границы такой «лексемы» ýже обычного (как правило, она соотносится с корнем, а не с основой слова), а парадигматические границы – шире (так как одна лексема представлена целым словообразовательным гнездом).
В некоторых французских лингвистических работах термин «лексема» используется для обозначения абстрактной единицы словаря, в отличие от слова (mot), т.е. актуализованной единицы.
В работах Московской семантической школы по толково-комбинаторной лексикографии (И.А.Мельчука, Ю.Д.Апресяна и их последователей), а также по построению формальных моделей русского синтаксиса термин «лексема» (в отличие от традиционного употребления этого слова) начиная примерно с середины 1960-х годов понимается в широком смысле.
Во-первых, «обобщенная лексема» включает не только «реальные лексемы», но и «фиктивные лексемы», понимаемые как исследовательские конструкты, позволяющие более системно описать синонимические отношения между предложениями: ср., например, фиктивную лексему *ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО, входящую в глубинно-синтаксическую структуру конструкций со значением приблизительности (например, часов через десять), и фиктивные лексемы *КОМПРОМИССИРОВАТЬ (выступающую как синтетический эквивалент аналитической конструкции идти на компромисс) и *ВАХТИТЬ (выступающую как синтетический эквивалент аналитической конструкции стоять на вахте).
Во-вторых, используется понятие охарактеризованной лексемы, в сущности эквивалентное понятию грамматической формы слова (или словоформы).
Начиная примерно с середины 1970-х годов возникает словоупотребление, согласно которому термин «лексема» понимается как «слово в одном из его лексических значений» (т.е. как лексико-семантический вариант), в отличие от «вокабулы», понимаемой как множество лексических единиц, описываемых одной словарной статьей толкового словаря (= «лексема» в более традиционном понимании).
В концепции языковых ярусов И.Ф.Вардуля лексема (как однозначная единица), так же как и в работах И.А.Мельчука, противопоставляется вокабуле (которая, вообще говоря, многозначна); при этом лексические омонимы считаются не только разными лексемами, но и разными вокабулами. Среди лексем И.Ф.Вардуль различает «моносигнификативные» и «полисигнификативные» (примером последних являются свободно образуемые несловарные композиты, а также инкорпоративные комплексы); «сигнификативно неполные» // «неопределенные» (т.е. входящие в состав идиом: например, точить и лясы в составе идиомы точить лясы), а также «сигнификативно пустые» (например, англ. it в конструкции it rains).
Сергей Крылов
Пешковский А.М. Понятие отдельного слова. – В кн.: Пешковский А.М. Методика родного языка, лингвистика, стилистика, поэтика. Л., 1925
Виноградов В.В. О формах слова. – Изв. АН СССР, ОЛЯ, 1944, т. 3
Смирницкий А.И. Лексическое и грамматическое в слове. – В сб.: Вопросы грамматического строя. М., 1955
Яхонтов С.Е. О морфологической классификации языков. – В сб.: Морфологическая типология и проблема классификации языков. М. – Л., 1965
Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. М., 1967
Чинчлей Г.С. Соотношение минимальных значимых единиц языковой структуры. Кишинев, 1975
Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. М., 1977
Вардуль И.Ф. Основы описательной лингвистики. Синтаксис и супрасинтаксис. М., 1977
Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978
Крылов С.А. Некоторые уточнения к определениям понятий словоформы и лексемы. – В сб.: Семиотика и информатика, вып. 19. М., 1982
Слово в грамматике и в словаре. М., 1984
Жолковский А.К., Мельчук И.А. Введение. – В кн.: Жолковский А.К., Мельчук И.А. Толково-комбинаторный словарь русского языка. Опыты семантико-синтаксического описания русской лексики. Вена, 1984
Маслов Ю.С. Введение в языкознание, изд. 1. М., 1975; изд. 2-е. М., 1987
Мельчук И.А. Курс общей морфологии, т. 1. Введение. Часть 1. Слово. М., 1995
Апресян Ю.Д. Лингвистическая терминология словаря. – В кн.: Апресян Ю. Д. (рук.). Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 2. М., 2000
Перцов Н.В. Инварианты в русском словоизменении. М., 2001
