Соотношение понятий разговорный – литературный, разговорный – кодифицированный, разговорный – письменный, разговорный – диалектный, разговорный – просторечный наполняется различным содержанием в разных национальных языках и в значительной степени определяется особенностями их исторического развития. Например, в силу большей активности диалектов на немецкой почве местные особенности в немецкой разговорной речи выражены сильнее, чем в русской. Неоднороден также языковой статус разговорной речи и ее место в системе оппозиций стандарт/субстандарт, язык/речь, язык/стиль. Таким образом, место разговорной речи в системе общенационального языка специфично. Особенности языковой ситуации и соотношение разговорной речи с другими подсистемами в пределах каждого конкретного языка нередко получают отражение и в названии данного языкового феномена (ср. Umgangssprache – нем., Obecná češtiná – чешск., La langue parlée – франц., Conversational English – англ., Styl potoczny – польск. и др.).
Русская разговорная речь и ее место в системе литературного языка в современной русистике определяется по-разному. Некоторые исследователи рассматривают ее как устную разновидность в составе литературного языка (О.А.Лаптева, Б.М.Гаспаров) или как особый стиль (О.Б.Сиротинина). Группа ученых Института русского языка РАН под руководством Е.А.Земской разработала теоретическую концепцию, согласно которой русская разговорная речь (РР), являясь некодифицированной разновидностью литературного языка, противопоставлена кодифицированному литературному языку (КЛЯ) в целом и отличается от него как с точки зрения экстралингвистической (условиями употребления), так и с точки зрения собственно языковой (специфическими системно-структурными свойствами). Таким образом, КЛЯ и РР представляют собой две подсистемы внутри литературного языка, реализация которых определяется коммуникативными условиями: КЛЯ обслуживает сферу официального общения (личного и публичного), РР – сферу неофициального неподготовленного личного общения. Произошедшие за последние годы социально-политические перемены оказали определенное влияние на русскую языковую ситуацию: не столь жестким стало бинарное членение коммуникативного пространства на официальное и неофициальное, границы функциональных сфер оказались более проницаемыми, что привело, с одной стороны, к широкому вторжению разговорных элементов в устную публичную речь, в язык средств массовой коммуникации, а с другой стороны – к активизации употребления иноязычных слов, элементов официально-деловой и специальной речи в повседневном бытовом общении. Таким образом, можно говорить о социально обусловленных изменениях, коснувшихся самих условий реализации разных типов речи (официальное/неофициальное, личное/публичное, подготовленное/неподготовленное общение и др.). Это касается также и такого определяющего параметра, как установка говорящего на тот или иной тип коммуникации. Изменившиеся условия реализации повлияли на характер языковых процессов в разных коммуникативных сферах, но тем не менее не отменили самого членения литературного языка на КЛЯ и РР.
Многие языковые особенности разговорной речи определяются ее тесной спаянностью с ситуацией. Являясь полноправной составной частью коммуникативного акта, ситуация «вплавляется» в речь, что является одной из причин высокой эллиптичности разговорных высказываний. Коммуникативный акт в разговорной речи характеризуется тесным взаимодействием вербальных и невербальных (жесто-мимических) компонентов. Различные паралингвистические показатели, активно включаясь в контекст, могут заменять собственно языковые средства выражения. Ср.: А. А куда же Саша-то делся? Б. Он (наклоняет голову к сложенным вместе ладоням, показывая жестом "спит"). Тесный контакт разговорной речи с языком жестов позволяет говорить о скоординированности и взаимоприспособленности двух кодов – вербального и визуального, об активном взаимодействии жестовой и разговорной грамматики.
Преимущественно устный характер функционирования, высокая конситуативная обусловленность, важная роль жесто-мимического канала в акте коммуникации обусловливают собственно лингвистические особенности разговорной речи, проявляющиеся на всех языковых уровнях. Генеральным признаком системы разговорной речи, пронизывающим явления всех ее ярусов, является противоборство двух тенденций – тенденции к синкретизму и тенденции к расчлененности. Названные тенденции проявляют себя в плане выражения и в плане содержания, в синтагматике и в парадигматике. Так, например, синкретизм в фонетике (план выражения) обнаруживается в большом числе нейтрализаций фонем, в фонетическом эллипсисе, стяжении гласных (ср. произношение таких слов, как естественно есте[снъ], воображать [въ]бражать), расчлененность, – в появлении протетических гласных, разрежающих консонантные сочетания: [рубъл"]). Синкретизм в плане содержания проявляется в появлении обобщенных недифференцированных номинаций типа чем писать (вместо ручка, карандаш), расчлененность – в широком распространении производных слов, являющихся мотивированными обозначениями лиц, процессов, предметов и т.д. (типа открывалка, прочищалка). Тенденция к синкретизму в парадигматике обнаруживает себя в отсутствии специализированных глагольных и адъективных форм для выражения полупредикации, тенденция к расчлененности – в наличии специализированных звательных форм (типа Тань!; Тань-а-Тань!; Таня-а – Тань!). Синкретизм в синтагматике проявляется в таких явлениях, как синтаксическая интерференция, полифункциональность и т.п. имени существительного, расчлененность – в широком распространении конструкций с именительным темы. Системный характер разговорной речи позволяет говорить о существовании в ней определенной системы норм. Особенностью разговорных норм является их высокая вариативность, часто функционально не дифференцированная (ср., например, возможное использование разных типов номинаций для обозначения одного и того же объекта: консервный нож, открывалка, чем открывать; наличие нескольких произносительных вариантов у одного слова: соскочила [съскач"илъ, с:кач"илъ, 
]).
Фонетическая система разговорной речи характеризуется тем же набором языковых единиц, что и кодифицированный литературный язык, однако каждая фонема представлена здесь большим набором звуковых репрезентаций. Специфика фонетического яруса проявляется в особенностях реализации и сочетаемости фонем. Так, в разговорной речи возможна качественная редукция (вплоть до нулевой) гласных (включая и гласные верхнего подъема) в любом по отношению к ударному слоге (сор(о)ковые, с(у)повой набор, с(е)стра, об(я)зат(е)льно, он прос(и)т), выпадение отдельных согласных или их сочетаний в разных позициях (хо(д)ит, смо(т)рите, (з)начит, (здр)асьте), эллипсис слогов и еще больших участков речевой цепи, ведущий к перестройке слоговой и ритмической структуры слова (с кем-нибудь – [с к"эмн"ит"], какие-то – [к"ит], потому что [тъш]). Наибольшей фонетической деформации подвергаются высокочастотные слова. Эллиптированное произношение некоторых из них настолько типично для разговорной речи, что эти слова в сокращенной, редуцированной форме рассматриваются как разговорные лексические дублеты. К ним относятся, например, звуковые формы следующих слов: сейчас [счас, щас], тысяча [тыща], значит, вообще в значении вводных слов [значт, начт, нащ; вобще, воще], говорю, говорит [грю, грит], сегодня [сёдня, сёня, сёнь]. Слоговая редукция и другие фонетические явления разговорной речи тесно связаны с ее ритмо-интонационными свойствами. В частности, степень деформации слов во многом зависит от степени их ударности во фразе, места в синтагме (начальное, срединное, конечное), положения по отношению к фразовому акценту, темпа произнесения. Таким образом, различные фонетические особенности разговорной речи определяются не только позиционными условиями реализации фонем внутри слова, но и позицией слова в пределах фразы.
В морфологии, как и в фонетике, нет особых отличий от кодифицированного литературного языка в самом наборе единиц. Тем не менее своя специфика здесь имеется. Например, существуют особые разговорные звательные формы (типа Пап!, Мам, а мам!). В разговорной речи иное, чем в книжно-письменном языке, количественное соотношение некоторых грамматических классов слов и словоформ. Статистические исследования записей живой разговорной речи показали, что в данной подсистеме наиболее частотна незнаменательная и полузнаменательная лексика: союзы, частицы, местоимения; употребительность имен существительных ниже, чем глаголов, а среди глагольных форм наименее употребительны деепричастия и причастия. Данные формы практически не используются в функции вторичной предикации (т.е. в составе причастных и деепричастных оборотов). Ср. разг.: Принеси книжку на столе лежит (вм. книжно-письм.: Принеси книжку, лежащую на столе); Я совсем замучилась отстирывала это пятно// (вм. книжно-письм.: Я совсем замучилась, отстирывая это пятно). Морфологическая система разговорной речи отличается ярко выраженными чертами аналитизма, что подтверждает, например, активное функционирование различных классов неизменяемых знаменательных слов. В разговорной речи эти слова очень употребительны, многочисленны и разнообразны. Это прежде всего так называемые предикативы – неизменяемые слова, выполняющие функцию сказуемого в личном предложении. К ним относятся, например, междометно-глагольные слова (типа ля-ля, бах, шу-шу-шу, ср.: А они сидят в уголке и шу-шу-шу между собой); предикативы-оценки (типа не ах, так себе, не того, ср. Погода была не ах; Она поет так себе). Отличаются также высокой активностью аналитические прилагательные (единицы типа авиа, авто, теле, беж и мн. др.), имеющие в разговорной речи большую самостоятельность. Ср.: (разговор на почте) А. Вам какие конверты? Б. Мне авиа и простой//; Ты книжку нашла? Сбер? Особенности морфологии разговорной речи наиболее ярко проявляются в специфических функциях некоторых грамматических форм. Так, инфинитив нередко выступает в синтаксической роли, обычно свойственной существительному: Плавать там пришли? (подлежащее); А. Что ты ищешь? Б. Я ищу запить (дополнение); Это полотенце вытираться (определение). Среди падежных форм имен существительных наиболее частотны формы именит. падежа. Экспансия именит. падежа в разговорных текстах проявляется в том, что его функциональная нагрузка гораздо больше. Именительный падеж встречается в устной речи в любых предложных и беспредложных позициях и выступает в роли других падежей: Петрушечка свежая я сейчас куплю (вм. петрушечку свежую, т.е. винит. падежа), Его ученики были наши учителя (вм. нашими учителями – тв. п.), А рассольник половина нельзя взять? (вм. половину рассольника).
Наиболее ярко специфика разговорной речи проявляется на синтаксическом уровне. Разговорная речь представляет собой речевой поток, расчленить который на предложения не всегда просто. Предложение как основная синтаксическая единица выделяется в кодифицированном литературном языке и характеризуется следующими признаками: предикативность (выраженность категорий модальности и времени), наличие связей между компонентами, смысловая и интонационная завершенность. В разговорной речи далеко не все сегменты речевого потока являются предложениями. Например, одна предикативная единица может в конкретной ситуации распадаться на несколько самостоятельных интонационных фрагментов: (двое приятелей договариваются о встрече) А. Встречаемся завтра Б. В пять А. На Пушкинской. Или, наоборот, части сложного предикативного целого интонационно сливаются в один речевой сегмент, а слово, находящееся на стыке первого и второго «предложений», относится к обоим: Они повернули к Сретенке им идти надо; Я завтра тебе дам почитать ты хотел статью. В кодифицированном литературном языке ситуативно обусловленные образования рассматриваются как «непредложенческие». Если таким же образом подходить к разговорным репликам, то более половины их следует исключить из синтаксического анализа – ведь «включенность» разговорных реплик в ситуацию – это важная особенность разговорной речи, определяющая ее специфику на системном уровне. При сегментации разговорного континуума существенным критерием для исследователей является интонационно-смысловая завершенность, а основной синтаксической единицей является высказывание. Речевой поток членится на интонационно самостоятельные сегменты – синтагмы. Одна или несколько синтагм, характеризующихся интонационной цельностью и семантической завершенностью, образуют высказывание. При письменной фиксации устной разговорной речи в силу ее «непредложенческой» природы используется особая система обозначений, цель которых – адекватно передать особенности звучания. Привычные в письменных текстах знаки препинания – тире, двоеточия, точки и запятые – не ставятся. Вместо них используются: / – знак интонационного членения высказывания при его незаконченности; //, ?, ! – знаки завершения высказывания, произнесенного соответственно с утвердительной, вопросительной или восклицательной интонацией; многоточие (…) обозначает паузу хезитации (подыскивания подходящего слова), обрыв высказывания или самоперебив. Ср., например, фрагмент устного рассказа: Тут в этом году/ сын/ в… весной привёз такого… Он рыболов страстный сын/ он был на Ла… на-а этом… не Ладожском/ а Чудском озере/ ловил рыбу/ и оттуда привёз/ среди рыбы/ котёнка/ маленького чёрного котёнка// Причём я потом вот… когда этот котёнок… Его выкармливали/ из пипетки первые дни// А потом/ я-а/ поприсмотревшись к этому котёнку стал говорить что это очевидно помесь/ кошки и щуки такой был странный котёнок// Он кидался на каждого кто входил/ и терзал его//.
Многие синтаксические свойства разговорной речи обусловлены особенностями ее функционирования – неподготовленностью, спонтанностью, тесной связью с ситуацией. В разговорных высказываниях часто оказываются невыраженными (невербализованными) некоторые грамматически и семантически необходимые компоненты. Их отсутствие возможно лишь благодаря «включенности» высказывания в определенную ситуацию. Ср. следующие примеры (покупатель обращается к продавцу обувного отдела): Вот эти коричневые покажите пожалуйста// (пропущено туфли); (разговор во время завтрака) Тебе с сыром или с колбасой? (не выражено сделать бутерброд). Вербальный эллипсис не мешает собеседникам понять друг друга: зная обстановку, они легко «достраивают» недостающие фрагменты текста. Высказывания подобного типа называются конструкциями с незамещенными синтаксическими позициями. Большинство таких построений конситуативно связаны, однако существует ряд конструкций с нулевыми глаголами-предикатами, значения которых обусловлены системой языка и не требуют поддержки ситуации. К ним относятся, например, нулевые глаголы движения (Я домой//; Мы на дачу//; Вы не из леса?); нулевые глаголы с общим значением речи (Это ты о чем? О новом фильме?; Вы про Катю?) и нек. др. Широко распространены в разговорной речи конструкции с именительным темы. Существительное в именительном падеже выносится в абсолютное начало высказывания, актуализируя (выделяя) его тему. Далее в высказывании может находиться коррелятивный член, который выполняет роль «связующего звена» между именительным падежом, находящимся в препозиции, и остальной частью высказывания. В роли коррелята обычно выступают местоимения или существительные, имеющие форму как именит. пад., так и косвенных падежей. Ср.: Папа/ он еще не обедал//, Папа/ папа еще не обедал, Цветы/ их я не покупала//, Цветы/ цветов я не покупала//.
Разговорная речь обладает специфическим видом связи двух предикативных конструкций в одно высказывание – связью свободного соединения. Смысловые отношения, складывающиеся на основе связей свободного соединения, очень разнообразны и синкретичны. Ср.: А где мой кошелек тут лежал?; Что это за передача ты говорил будет сегодня по телевизору?; Лена я знаю не придет//; Комаров ты была там много?; Дом мы сегодня проходили уже почти достроили//.
В разговорной речи существуют свои нормы словорасположения, тесно связанные в первую очередь с особенностями актуального членения высказывания. Одной из наиболее важных тенденций, регулирующей порядок слов в высказывании, является тенденция к вынесению в препозицию коммуникативно наиболее важного компонента: Хлеба сходи купи в булочную//; Соня меня сегодня беспокоит/ не заболела бы//. Спонтанность, неподготовленность разговорной речи, линейный характер ее построения приводят к тому, что слова в высказывании «разворачиваются» по принципу свободного ассоциативного присоединения. В результате семантически и грамматически связанные словосочетания нередко оказываются разъединенными, при этом наиболее значимое слово выносится в начало. Ср.: Полотенце принеси чистое//; Шапка не видел где моя? Ослабление роли союзов и союзных слов выражается в том, что их место в разговорном высказывании не фиксировано (в отличие от книжно-письменного языка, где их синтаксическая позиция жестко закреплена). Например: Таня я не знаю куда уехала// (ср. кодиф. Я не знаю, куда уехала Таня); Не могу выйти из дома/ слесаря жду потому что// (ср. кодиф. Не могу выйти из дома, потому что жду слесаря). Порядок слов в разговорной речи тесно связан с ее интонационно-ритмическими особенностями. Разговорное высказывание нередко строится как интонационно расчлененная единица с двумя интонационными центрами, между которыми находятся акцентно не выделенные компоненты (так называемая «интонационная яма»). В таких двувершинных построениях фразовые акценты приходятся на самые важные слова, составляющие коммуникативное ядро высказывания: Доктор ты не знаешь когда приедет?; Очень он у тебя независимый//; Люда просила позвонить Тихвинская//.
Разговорное словообразование обнаруживает меньшую зависимость от узуса, от разного рода грамматических и семантических ограничений. В процессе непринужденного общения собеседники нередко не воспроизводят существующие в языке слова, а производят, создают их «на случай», опираясь на продуктивные словообразовательные модели. В образованных таким образом словах актуализируется значение, подсказанное конкретной ситуацией: А где у нас прочищалка? Унитаз засорился/ надо бы прочистить// (вместо слова-термина вантуз говорящий употребляет неузуальное прочищалка, образованное от глагола прочищать). В разговорной речи имеются специфические способы словопроизводства – универбация и усечение. При универбации исходное словосочетание (производящая основа), состоящее из двух или более компонентов, сворачивается в одно производное слово, которое «вбирает» в себя значение производящей основы: гречневая крупа – гречка, «Комсомольская правда» – «Комсомолка», пятиэтажный дом – пятиэтажка; раскладная кровать – раскладушка. Еще один продуктивный способ разговорной деривации – усечение производящей основы. Усечению подвергаются существительные и прилагательные: магнитофон – маг, преподаватель – преп, бутерброд – бутер, госэкзамены – госы, примитивный – примитив, интимный – интим. В разговорной речи более активно проявляют себя способы словообразования, действующие и в книжно-письменном языке: суффиксальный (открывать – открывалка (консервный нож), врач – врачиха, старый – старьё, синхронный – синхронить (заниматься синхронным переводом) и мн. др.), префиксальный (У нее будет перезащита//; Рассучи мне рукава!; Это антисуп/ настоящая каша// Никакой жидкости), префиксально-суффиксальный (ср. шутливые оборазования: У нас бесспичье/ забыли спичек купить//; Спасибо! Вы меня обутербродили//). Для разговорной речи характерны широта использования различных словообразовательных моделей, ослабление запретов на сочетаемость аффиксов с производящей основой. В качестве «исходного материала» могут выступать слова, обладающие самыми разными лексическими и грамматическими свойствами. Например, заимствования, аббревиатуры, междометия: кино – киношник, МГУ – эмгэушный, ой! – ойкать, бац! – бацнуть и мн. др. Производящей основой могут служить словосочетания и даже целые высказывания: Это тетикатин платок// (от тётя Катя); [мать ребенку] Не лезь в лужу! А то бабушка божемойкать будет! (от Боже мой!). В разговорной речи производное слово нередко связано с производящей основой лишь самым общим значением. В результате многие вновь образованные слова многозначны и непонятны вне контекста. Например, сердечник – это может быть и врач-кардиолог, и человек, страдающий болезнью сердца. Значения таких слов проясняются лишь в конкретной речевой ситуации. Ср.: А. Он кто? Хирург? Б. Нет/ сердечник//; Мой отец сердечник/ три инфаркта перенес//. В процессе непосредственного диалогического общения стимулом к образованию неузуального слова может явиться предыдущая реплика собеседника: А. Я не люблю/ чтоб меня жалели// Б. Дело здесь не в жалении//; А. Хочешь щей? Я нащился//; А. Темирканов здорово «Кармен-сюиту» отдирижировал// Б. Да/ откарменил//.
В лексико-стилевом отношении разговорные тексты неоднородны: в них можно встретить прежде всего слова, связанные с повседневной жизнью, бытом, так называемые бытовизмы (ложка, кастрюля, сковородка, расческа, шпилька, тряпка, веник и т.п.), слова, имеющие ярко выраженный разговорный, нередко сниженный, оттенок (загвоздка, насобачиться, грязнуля и т.п.), слова стилистически нейтральные, составляющие основной словарный фонд современного литературного языка (работа, отдыхать, молодой, теперь, некогда и мн. др.), специальную терминологическую лексику и, наоборот, отдельные жаргонные вкарапления. Такая стилистическая «всеядность» разговорной речи объясняется прежде всего ее широким тематическим диапазоном. В неофициальной обстановке с хорошо знакомыми людьми можно говорить на любую тему: о повседневных домашних делах, работе, политике, друзьях и знакомых, болезни близких, новом фильме и т.д. При этом языковые пристрастия говорящего: его склонность к шутке, игре со словами или же, наоборот, к широкому включению в речь книжно-письменной лексики, – наиболее ярко проявляются в ситуации непринужденного непосредственного общения. Ср., например, фрагменты разговора девушки-студентки с матерью. Тема разговора (рассказ о гидрологической практике) и профессиональные занятия информантки, студентки географического факультета МГУ, определяют наличие в тексте специальной лексики (рекогносцировка, уклон, лот, эхолот, берешь отсчет, впадина, земснаряды), включение в рассказ слов молодежного, студенческого жаргона (доколебали, преп), высказываний с яркой разговорной окраской (цирк какой-то в значении "смешная ситуация", форма вобще вм. кодиф. вообще, шварк) дают представление о возрасте и социальном статусе рассказчицы, а также свидетельствуют о ее эмоциональной раскованности во время разговора: Да там всё/ постоянно был цирк какой-то// Вот с этим/ мы когда были на рекогносцировке/ у нас/ у нас вобще у всех преподавателей была очень интересная манера// Мы приезжаем/ мы говорим «у нас уклон получился три с половиной сантиметра на километр»// «Здесь такого/ быть не может»// <…> С этим уклоном мы их доколебали// Мы всё-таки доказали что мы правы// Потом… гм… поехали/ как раз была тоже рекогносцировка/ там/ меришь ручным лотом/ глубину// Там не механи-и-ческим/ не эхолотом/ а именно ручным// То есть верёвка/ с грузом/ там шварк/ и берёшь отсчёт// <…> У нас Вадик был с лотом// <…> Доезжаем до узкого места такого/ это значит к земснарядам// Значит к нам подъезжает этот самый/ <…> На катере наш преп// Ждут// Вадик выкидывает лот/ и сам еще вот туда вот так вот (показывает) уходит// Впадина/ двенадцать с половиной метров//.
Типической чертой разговорной лексики является ее семантический синкретизм и полисемность. Широко распространены в разговорной речи так называемые слова-«губки», значение которых определяется ситуацией. Например, общее значение слова времянка – "нечто временное", но в зависимости от конкретных условий разговора оно может «впитывать» в себя разные смыслы: "временный дом, лестница, печка, пристройка" и т.п.; стекляшкой в повседневной коммуникации может называться любое здание с большими окнами-витринами: магазин, парикмахерская, сберкасса, столовая, учреждение и др. Некоторые слова с обобщенным значением (ср. простой, нормальный, пустой, обычный) в определенных условиях могут выступать в качестве немаркированных членов семантических противопоставлений, при этом в каждой конкретной ситуации актуализируется определенный компонент значения. Например, простой – шелковый, простой – праздничный, простой – с сиропом, простой – авиа (ср.: Вот смотри/ шелковых платьев скоко хочешь/ а простого ни одного//; А. Надень праздничную кофточку// Б. Да нет/ я простую/ мне в ней удобней//; Ты воду какую будешь/ простую или с сиропом?; Мне два конверта авиа/ и один простой//); ср. также распространенные разговорные сочетания: пустая картошка – картошка с маслом, пустой чай – сладкий чай и мн. др. В разговорной речи существуют свои способы именований предметов, признаков или действий. В процессе непосредственного непринужденного общения собеседникам бывает легче построить новое слово «к случаю», нежели воспроизвести уже существующую в кодифицированном языке лексическую единицу. Помимо описанных выше высокопродуктивных словообразовательных моделей (суффиксальная универбация, усечение, суффиксальный, префиксальный, префиксально-суффиксальный способы), для создания разговорных номинаций используются и другие приемы: субстантивация (мясное блюдо – мясное; ср.: Мне сегодня что-то мясного не хочется/ я лучше овощи буду//, лабораторная работа – лабораторная; процедурный кабинет – процедурная и т.п.); семантическое стяжение словосочетаний путем устранения определяемого или определяющего (дипломная работа – диплом, вирусный грипп – вирус, химическая завивка – химия, ученый совет – совет, детский садик – садик, сахарный песок – песок); построение номинаций на основе метонимического переноса (Вчера в книжном/ Сашу Черного (книгу Саши Черного) купил//, Сказали что нас (наш дом) сносят//, Девушка/ а лайкра (колготки с лайкрой) у вас есть?, В обед (во время обеденного перерыва) встретимся//); глагольные номинации, включающие verbum finitum и характеризующие лицо или предмет по его действию (Молоко привозит/ сейчас в отпуске/ да?, К нам в комнату только что заходила/ в отделе инвентаризации работает//); глагольные номинации, состоящие из глагола в форма инфинитива и относительного местоимения (Чем писать у тебя не найдется?, Принеси на что положить//, Во что цветы поставить в той комнате//). Тесная спаянность разговорных высказываний с коммуникативным актом порождает особый тип наименований, получивший название «имя ситуации». За подобными однословными номинациями, употребляемыми говорящим, скрывается целый комплекс смыслов, который понятен собеседнику, «включенному» в ситуацию, но остается неясным для остальных, «непосвященных», и требует комментария. Речевым сигналом имени ситуации является необычная сочетаемость слов в тексте. Ср.: А лыжи мы передумали/ да? (т.е. передумали обсуждать подробности лыжного похода); Ой/ а твой день рождения мы не обсудили// (не обсудили, как мы будем отмечать твой день рождения). Ср. также типичные для повседневной коммуникации выражения: выключи рыбу, включи суп, убавь макароны и т.п. (т.е. конфорку, на которой стоит рыба, суп, макароны и др.). Широкая возможность использования самых разных моделей построения номинаций порождает целый ряд слов-дублетов: половник, поварешка, черпалка, разливалка, разливательная, чем разливать; лабораторная работа, лабораторка, лабораторная, лаборатория и т.п.
Разговорные тексты отличаются высокой степенью экспрессии. Как отмечают исследователи, способность разговорной речи к преувеличениям иногда приводит к исключениям из разговорного словаря слов с нейтральной оценочностью. «Эмоциональное напряжение» разговорных высказываний создается за счет самых разных средств, таких, например, как повтор лексем (Нам очень-очень понравилось//; Она была грустная-грустная сегодня//; А. Ты хочешь мороженого? Б. Ой хочу-хочу//); употребление местоимения такой в роли интенсификатора качества (За нами такая очередь!; Она у вас такая умница/ такая лапочка//). Для выражения высокой степени интенсивности свойства широко используется метафора – cр. типично разговорные оценки: море цветов, гора подарков, куча претензий и др.; ср. также: Я сегодня с ног валюсь от усталости//, Мы здесь целый час загорали/ тебя дожидались//, Я ему целый вечер звонил/ телефон оборвал/ всё время занято//; Что за помойка у тебя на столе!
В последние годы фокус исследовательского интереса перемещается от изучения системно-структурных особенностей разговорной речи к анализу ее текстовых характеристик. Этим объясняется особое внимание к жанровой стратификации разговорной речи. Речевые жанры как типы текстов реализуются в определенных условиях и могут быть рассмотрены сквозь призму коммуникативной ситуации и ее участников. Для характеристики любой коммуникативной ситуации важны такие ее параметры, как пространство (т.е. место, где происходит общение: дома или вне дома – на работе, на улице, в магазине, санатории, поликлинике и т.д.), время (когда происходит общение: в будни или в праздники, в рабочее или свободно время и т.п.), партнеры коммуникации (их коммуникативные роли – говорящий/слушающий, семейные, профессиональные роли, характер их соотношения по шкале «выше»/«ниже», коммуникативные цели говорящего и слушающего и др.), ситуативная тема (например, «Пробуждение», «Обед», «Семейный праздник», «Магазин», «Транспорт» и т.п.). Каждый из параметров ситуации оказывает влияние на жанровый выбор говорящего. Так, например, многочисленные ситуации домашнего общения «отливаются» в разные стереотипные микрожанры (в зависимости от времени и темы разговора, семейных ролей). Ср.: [Утро. Пробуждение] А. [мать дочери] С добрым утром// Маш/ вставай/ школу проспишь// Б. Щас/ встаю// Приветик мамуль//; [Уход из дома] А. [муж жене] Ну я пошёл// Пока// Б. Счастливо// Не задерживайся там//; [Приготовление ужина] А. [муж жене, заходя на кухню] Ты что? Пиццу купила? Б. Ага// Чтоб не возиться// Щас быстренько в духовку сунем/ и через пятнадцать минут готово//. Столь же стереотипизировано наше речевое поведение в ситуациях вне дома: [На улице] А. «Детский мир»/ как пройти? Б. Прямо/ потом налево за угол// А. Спасибо//; [Книжный магазин] А. [покупатель] Скажите пожалуйста/ а по немецкому языку пособий никаких нет? Б. [продавец] Немецкий отдел//. В разговорной речи выделяются большие и малые, монологические и диалогические жанры. К большим монологическим и диалогическим жанрам, например, относятся рассказ, беседа, разговор; малые жанры – это монологические реплики, микродиалоги, стереотипы. Наша повседневная речевая коммуникация представляет собой жанровый континуум. Наблюдение над спецификой организации этого континуума позволяет выявить особенности повседневного языкового существования современных носителей русского литературного языка.
Винокур Т.Г. Стилистическое развитие современной русской разговорной речи. – В кн.: Развитие функциональных стилей современного русского языка. М., 1968
Русская разговорная речь. М., 1973
Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974
Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976
Русская разговорная речь. Тексты. 1978
Бахтин М.М. Проблема речевых жанров. – В кн.: Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979
Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь: Синтаксис и лексика. М., 1979
Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. М., 1979
Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь: Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М., 1981
Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М., 1983
Якубинский Л.П. О диалогической речи. – В кн.: Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование. М., 1986
Капаназде Л.А. О жанрах неофициальной речи. – В кн.: Разновидности городской устной речи. М., 1988
Фонетика спонтанной речи. Л., 1988
Красильникова Е.В. Имя существительное в русской разговорной речи. Функциональный аспект. М., 1990
Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. М., 1993
Вежбицка Анна. Речевые жанры. – В кн.: Жанры речи. Саратов, 1997
Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей: Коммуникативно-культурологический аспект. М., 1999
