Жестовые языки можно классифицировать по разным параметрам. По основному контингенту пользующихся ими лиц их можно разделить на языки слышащих и языки глухих; с функциональной точки зрения – на вспомогательные и основные языки. По степени автономности от звуковых языков они образуют многомерную шкалу; на одном ее полюсе располагаются языки, структура которых никак не связана со звуковыми языками, а на другом – те, что целиком основываются на каком-то звуковом языке и по существу, как и печатный текст, представляют собой просто перекодировку звукового языка. По коммуникативным возможностям жестовые языки можно классифицировать в зависимости от степени их адекватности звуковым языкам: одни напоминают простейшие пиджины и предназначены для элементарного общения на очень ограниченную тематику (например, профессиональный «язык» общения такелажников на расстоянии, словарь которого сводится к нескольким десяткам жестов типа майна "вниз, опускай" и вира "вверх, поднимай"), другие – ни в чем не уступают естественным звуковым языкам. К последнему типу относятся жестовые языки глухих: их коммуникативные возможности ограничены лишь уровнем развития соответствующих обществ и в настоящее время в развитых странах они широко применяются в системе среднего, а иногда и высшего образования (например, в Университете Галлодета в Вашингтоне, носящем имя пионера американской сурдопедагогики – теории и практики обучения глухих – Томаса Галлодета), в средствах массовой информации (на телевидении), а в последние годы они стали с успехом использоваться при обсуждении сложных лингвистических проблем на национальных и международных конференциях по жестовой коммуникации.
Жестовые языки слышащих почти всегда имеют вспомогательный характер и используются наряду со звуковыми. Описаны они чрезвычайно поверхностно, хотя в недавнем прошлом во многих обществах были развиты очень хорошо и использовались при ритуальном молчании, при коммуникации на значительном расстоянии, при необходимости соблюдения тишины на охоте и в сходных ситуациях. Степень их автономности от звуковых языков и спектр выразительных возможностей во многом зависели от их места в культуре соответствующих народов. Вероятно, наиболее развитые языки жестов существовали у аборигенов Австралии. Здесь юноши, проходившие многомесячный обряд инициации, считались ритуально мертвыми и вынуждены были общаться жестами; вдовы также обычно не могли пользоваться звуковым языком на протяжении всего периода траура, длившегося до года и более; к этим же языкам прибегали и в других удобных случаях. Все это означает, что австралийские жестовые языки допускали достаточно универсальное общение. Степень их зависимости от звуковых языков неясна: с одной стороны, известно, что они использовались при общении представителей разных племен, не знавших языка друг друга, с другой – имеются явные указания на связь словаря звуковых и жестовых языков. Например, в языке валпири wanta означает "солнце", а wantawanta – "вид муравья"; в жестовом языке этого племени жест, обозначающий этот вид муравья, образуется повторением жеста "солнце".
Иные функции выполнял жестовый язык индейцев североамериканских прерий – он использовался исключительно в межэтнической коммуникации; по некоторым данным, число владевших им к в конце 19 в. превышало 100 тыс. человек. На всем пространстве от Мексиканского залива до южных районов современной Канады словарь этого языка был удивительно единообразен, грамматика носила рудиментарный характер и испытывала влияние родных звуковых языков индейцев.
Специфический характер имеют языки монахов-молчальников. В этой среде жестовые языки являются основным средством общения, но при этом грамматика их рудиментарна, а число жестов крайне ограничено (некоторые жесты остаются неизменными на протяжении столетий). Хотя монахи практически не пользуются звуковым языком, в однонациональных монастырях он оказывает очень большое влияние на язык жестов. Так, среди цистерцианцев США для обозначения предлогов for "для" и to "к" используются знаки для похоже звучащих числительных four "четыре" и two "два".
Естественно, что в тех обществах, где существовали жестовые языки слышащих, немногочисленные глухонемые использовали их, творчески обогащая. Однако такие функционально развитые и лексически богатые варианты оказывались недолговечны, их употребление не выходило за узкий круг общения глухонемого. Многочисленные сообщества глухонемых, способные поддерживать функционально богатый язык и передавать его новым членам, – явление позднее, возникающее при высокой плотности населения в городских условиях. (Бывают и исключения: у племени урубу, живущего небольшими поселениями на северо-востоке Бразилии, чрезвычайно велико число глухих – каждый семьдесят пятый; неудивительно, что здесь сложился развитый жестовый язык, используемый глухими, но известный всем членам племени.)
В Европе с увеличением мобильности населения в Новое время на больших территориях, в рамках целых государств стали складываться единые, т.н. национальные языки. В некотором смысле параллельный процесс происходил и в случае жестовых языков. Важнейшим толчком к их развитию и распространению на территории целых государств стало возникновение в конце 18 в. специальных учебно-воспитательных центров для детей с нарушениями слуха, во Франции – под руководством аббата Шарля Мишеля де л"Эпе, в Германии – под руководством Самуэля Гейнике. Основную задачу сурдопедагоги видели в том, чтобы дети могли овладеть письменной формой соответствующих языков; основой языков обучения стали естественные жестовые языки, развившиеся в национальных сообществах глухих, но на их базе стали искусственно создавать жестовую интерпретацию французского (и немецкого) языков. Из-за больших расхождений в структуре звуковых и жестовых языков словарь пришлось пополнить некоторыми специальными, так называемыми методическим жестами, в которых в естественных жестовых языках нет необходимости (для обозначения предлогов, грамматического рода и т.п.). Широко применялось также дактилирование – передача текста, при которой каждой букве соответствует определенная конфигурация кисти руки. Вскоре возникла задача обучения детей считыванию по губам звуковой речи на национальных языках и ее звуковому воспроизведению (в связи с этим в специальной литературе термины типа глухонемой, англ. deaf-mute заменяются на глухой, deaf и т.п.).
Успехи французской и немецкой сурдопедагогических школ привели к распространению подобных учреждений в других странах, причем заимствовались либо только сурдопедагогические идеи (как это случилось в Англии), либо методика целиком, включая и сам жестовый язык. Первая такая школа в России открылась в 1806 в Павловске, в США – в 1817 в Хартфорде (штат Коннектикут); обе работали по французской методике. В результате жестовый язык Америки оказался в родстве с русским (через французский), а вот к британским жестовым языкам (их несколько) он не имеет отношения.
Развитие сурдопедагогики способствовало возникновению и росту сообществ глухих, интенсификации их контактов и, тем самым, распространению и унификации складывавшихся и развивавшихся стихийно родных жестовых языков глухих. С другой стороны, в сурдопедагогических учреждениях практиковалась жесткая дискриминация таких языков. У педагогов сложилось стойкое предубеждение против них: считалось, что эти языки несовершенны и подлежат искоренению, так как их использование тормозит активное усвоение жестовой и звуковой манифестаций «нормальных» языков. Подобные попытки были обречены на провал, поскольку специфическая структура жестовых языков идеально приспособлена к мимико-жестикуляторному выражению. В результате получившие образование глухие во всех странах становились двуязычными: при непринужденном общении в неформальной обстановке они пользовались родными языками, а в официальных беседах, богослужении, лекциях, учебном процессе и т.п. ими применялась комбинация жестов и дактилирования (дактилируются служебные слова и морфемы, аналоги которых отсутствуют в родном языке глухого), по возможности приближающаяся к письменной форме общенационального литературного языка.
Грамматическая структура «настоящих» жестовых языков оставалась совершенно неописанной. Пионерской работой в этой области стала вышедшая в 1960 книга Уильяма Стокоу Структура жестового языка; после ее публикации у исследователей стал проявляться теоретический и практический интерес к жестовым языкам глухих, особенно усилившийся в последнее десятилетие в связи с распространением идей «политкорректности» и широкомасштабными усилиями по максимально полной интеграции в общество людей с физическими недостатками. Сами жестовые языки глухих впервые получают собственные названия: родной язык глухих США именуется амслен (сокращение от AMerican Sign LANguage "американский жестовый язык"), а жестовая форма нормативного английского обычно именуется сиглиш (от SIGned EngLISH "прожестикулированный английский"). Вскоре структура жестовых языков стала изучаться во многих научных центрах Америки, Западной Европы и остального мира. По оценке Стокоу, амслен оказался «языком экзотическим и в некотором отношении столь же далеким от носителей американского английского, как и прапапуасский».
По Стокоу, всякий жест этого языка (функционально близкий морфеме – минимальной значимой единице звуковых языков) складывается из хирем (от греч. 
"рука", ср. хирург, хиромантия), делящихся на три класса – табы указывают на место исполнения жеста, дезы – на конфигурации руки, а сиги – на характер движения. Хиремы функционально эквивалентны фонемам, но в отличие от фонем, выстраивающихся в морфеме в линейную последовательность, в жесте-морфеме одновременно присутствует хирема каждого из трех классов. Общее количество хирем сопоставимо с числом фонем в звуковых языках – в амслене имеется 12 табов, 19 дезов и 24 сига, в шведском жестовом языке, соответственно, 18, 22 и 24, в языке глухих южной Франции – 16, 17 и 20 и т.д. Стокоу разработал для амслена систему записи жестов как последовательности таба, деза и сига – TDs. Возможны более сложные жесты: TDDs (два деза, задействованы две руки), TDs\up10 s (два сига, выполняются два движения) и т.п. Например, жест "мужчина" обозначается так: (здесь
– верхняя часть лица, 5 – пальцы руки выпрямлены и разведены, ^ – горизонтальное движение от жестикулирующего,
– вращательное движение ладонью вниз).
Высказывание на жестовом языке наряду с жестикуляторным компонентом содержит и немануальный (использование взгляда, выражения лица, движений головы и тела). Эти средства функционируют аналогично интонации звуковых языков, а также используются для выражения дейксиса (указания на какие-то объекты), отрицания, актуального членения, разных типов вопросов, соотнесения различных синтаксических составляющих предложения и т.п. Жестовый текст, в отличие от звукового, нелинеен. Грамматическая информация, как правило, передается одновременно с лексической; жест в процессе исполнения подвергается той или иной модуляции (рука движется равномерно, прерывисто или ускоренно, в вертикальной или горизонтальной плоскости, меняет направление, один и тот же жест исполняется двумя руками и т.п.). В синтаксисе жестового языка трехмерность пространства используется в первую очередь для локализации: жестикулирующий «помещает» участников ситуации в определенные точки пространства, и в дальнейшем место артикуляции предикатов предсказуемо модифицируется в зависимости от локализации субъекта и объекта.
Популярность исследований в области жестовых языков привела к их новому и совершенно неожиданному приложению. В прошлом проводились многочисленные опыты по обучению естественным звуковым языкам обезьян, но они упирались в анатомические препятствия; и заключение о неспособности приматов к усвоению человеческого языка казалось незыблемым. Все изменилось в 1966, когда Аллен и Беатрис Гарднеры решили обучить шимпанзе Уошо элементарному амслену. Позднее эксперименты по обучению шимпанзе (реже горилл) амслену неоднократно повторялись. Оказалось, что обезьяны не только могут успешно освоить до нескольких сотен понятийных жестов, но и при необходимости изобретают собственные знаки (Уошо придумала, например, жест прятать); классифицируют усвоенные понятия вполне по-человечески (шимпанзе Люси четыре известных ей цитрусовых объединила в категорию «запах-фрукт», арбуз называла «пить-фрукт»; знак фрукт применялся именно к фруктам, а овощи относились к категории еда); и даже способны к метафоре (Уошо, рассердившись на служителя, игнорировавшего ее просьбы дать ей попить или выпустить из клетки, стала называть его грязный Джек, при том, что жест грязный был известен ей только в буквальном значении "испачканный"). Научившись жестовому языку, обезьяны охотно прибегают к нему при любой возможности; в тех экспериментах, где было задействовано более одного животного, отмечались и факты жестового общения обезьян между собой. См. также ЖЕСТОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ; СЕМИОТИКА.
Гейльман И.Ф. Специфические средства общения глухих. Дактилология и мимика, ч. 1–4 [Словарь]. Л., 1975–1979
Беликов В.И. Жестовые системы коммуникации (обзор). – В кн.: Семиотика и информатика, вып. 20. М., 1983
Зайцева Г.Л. Методы изучения системы жестового общения глухих. – Дефектология, 1987, № 1
